Меня часто спрашивают: «Почему Джек-с-Фонарём-то? Потому что ты хотел светить другим? Потому что ты вечный скиталец?» Гхм. Мне стыдно признаться, но ник я выбрал абсолютно от балды – за пару дней до этого читал северные легенды и написал тогда первое, что пришло в голову. Я вообще не собирался заводить поэтический дневник – это была моя личная тетрадка, куда я выкладывал старые стишки. А потом вот, поди ж ты, как всё сложилось.
Писать стихи меня вдохновила Вера Полозкова. И дело даже не в её поэтическом таланте – хотя пишет она так замечательно, что у меня до сих пор не получается повторить её стиль даже ради интереса, – а в том, как образно и захватывающе она умеет говорить о себе. Еще в школе она была первым поэтом, не смотревшим на меня со страниц учебников и книжек, не наблюдавшим с памятников и кадров документалок. Она была всего на пять лет старше, и это было просто озарением – «эй, мэйт, оказывается, тебе не нужно быть мертвым или столетним, чтобы тебя читали, садись и пиши». Она недавно была на концерте в моём городе, я купил билет в середину первого ряда. Хотел подойти и поговорить с ней, но не решился – представил, у скольких людей за все время возникло такое же желание.
Вообще ощущение после выхода моей книги странноватое. До сих пор кажется, что я тюкнул какого-то автора по макушке, украл рукопись и присвоил книгу себе. Великолепными иллюстрациями Даши Кожевниковой – восхищаюсь. Работой Тани Богатырёвой, из-за которой, собственно, эта книга и увидела свет – восхищаюсь. А стихи каждый раз читаю – и будто не мои.
Я окончил журфак, и в плане знаний это было решительно бесполезной затеей – всё необходимое я приобрел уже в процессе работы. Зато ВУЗ стал неоценимым опытом в плане социальных коммуникаций – именно там я научился выбирать друзей, отвечать на колкости, отстаивать то, что мне дорого и открывать пиво «Хадыженское» карандашом.
В какой-то момент, читая комментарии, я понял, что заработал себе амплуа «сказочника» и «волшебника», и это оказалось самым паршивым, что случилось со мной в творчестве. Через эту химеру оказалось чертовски сложно пробиться – ты пишешь какой-нибудь грустный, тяжелый или просто сложный текст, про одиночество или выбор, про осознание идентичности или страх войны, хочешь хоть какого-то фидбэка, а тебе пишут сплошь – «волшебно» и «сказочно», будто ты им тут сценарий новогоднего представления расписал. Будто одно само умение писать в рифму и облекать истории в форму рассказа чего-то стоит без смыслового наполнения. Впрочем, всегда есть и те, кто понимает и комментирует в тему. Понимающих читателей вообще много, они просто реже высказываются вслух.
читать дальшеЯ очень долго был приверженцем фразы о том, что близких друзей много не бывает, но, по-хорошему, мне нужно поднять руки вверх и признать: я окружен большим количеством изумительных людей. Живые, гениальные, талантливые, предприимчивые, сострадательные, ироничные, с кем-то мы знакомы уже лет по восемь и общаемся почти телепатией, с кем-то – по полгода и постоянно открываем друг друга заново. Я дико счастлив в этом плане, и всячески стараюсь им соответствовать.
Дружба для меня – это великая и непостижимая химия: вы можете общаться с человеком всю жизнь и так и не стать близкими, а можете скентоваться за месяц и быть готовыми с ятаганом наголо броситься, чтобы защитить друг друга. Я раньше думал, что это романтика, и только в сериалах типа «Светлячка» бывает, пока сам не убедился, что это работает.
С кем я точно не готов общаться – так это с нетерпимыми людьми и с теми, кто считает, что их видение мира даёт им право диктовать другим людям, как надо жить.
В левом кармане моей куртки сейчас лежат наушники. Они жёлтые, старые, страшно любимые, и им, по-правде, уже давно пора в лучшие края, но они пока держатся. Уважаю их выбор и всегда прошу хотя бы не откинуться во время долгих поездок.
Я бы хотел встретиться с О. Генри за чашкой чая. Я сказал бы ему: «О’кей, мистер, шутки в сторону: где ты прячешь свою машину времени?»
Самое страшное проклятье — это когда не находишь в себе силы что-то изменить. Я не про глобальные даже вещи, не про революции и мир во всем мире, а так, про шкурное – не находить силы бросить нелюбимую работу, поговорить с близким человеком на неприятную тему, не обрушиться на диван после изнурительного дня, а заставить себя сделать что-нибудь, что давно хотел. Это может на годы растянуться, если кто-нибудь не заметит и не поможет. Можно и самому справиться, конечно, но на это нужны космические затраты мужества и воли.
Когда-то я думал, что деньги – дрянная бумага, и дело вовсе не в них. В начале универа так и было – всего-то нужно, что на проездной, на вино, на горбушку с сосисой в ларьке у Драмтеатра, и всё, гуляй – все закаты, крыши и набережные твои. Самостоятельная жизнь в этом плане, конечно, гораздо отстойней. Слишком много переменных – тебе нужно где-то жить, готовить, а еще хочется в Европу, и починить велосипед, и комп уже барахлит, а денег, в итоге, выходит – только на жить и пожрать. Мне хотелось бы столько денег, сколько можно их достать без необходимости посвящать их добыванию всю свою жизнь.
Ложь во благо — это когда мы с подругой заказываем огромный сет роллов на двоих, но говорим, что это на шестерых, чтобы нам положили больше приправ (и не осуждали нашу неумеренность в еде).
У меня всю жизнь вообще не было своей комнаты, поэтому когда я снял квартиру и стал жить один, оторвался по полной. Куча киноплакатов на стенах, фигурки супергероев, доски с фотографиями с самых крутых дружеских затей за последние несколько лет, маленькая библиотека, большое гриффиндорское знамя, которое мне нарисовали и подарили на день рождения, и огромный стеллаж с настольными играми. Их у меня больше двадцати. Серьезно, я ярый фанат настольных игр – подарите мне одну, и я пойду за вами в преисподнюю.
Безответная любовь — это отличная почва для творчества в юности и отличный способ жалеть себя в зрелом возрасте.
Близость — это когда вы проваливаетесь в трещины между социальными протоколами. Когда вы с одинаковой страстью обсуждаете глобальные морально-этические проблемы и смешные усы водителя автобуса. Когда вы не боитесь быть друг с другом немодными, некрутыми, грустными, боязливыми, уставшими и сумасшедшими, но стараетесь быть интересными, великодушными, понимающими и надёжными. И тотальное уважение друг друга, конечно, без этого вообще никакие здоровые близкие отношения не выстраиваются.
Когда я влюбляюсь, я преувеличенно громко смеюсь, начинаю много шутить и дерзить, протираю в человеке дыру глазами и вообще веду себя как полный кретин. В общем, готовый персонаж мультфильма для детей до четырнадцати.
Человек перестает быть человеком, когда начинает ставить свои идеалы выше человеческих жизней. Я видел такое вблизи, и не хотел бы увидеть еще раз.
Как человек, не способный нарисовать ничего выразительнее наскальной живописи, я безмерно восхищаюсь художниками. Это для меня какой-то непостижимый вид магии, самая прямая передачи грёзы в реальность. Особенно завидую тем, кто сразу и художники, и писатели – черт, черт, ты же можешь переносить на холст задуманных тобою книжных персонажей, о чем еще мечтать?
Если ты стоишь посреди тобой же заботливо созданного минного поля, обвешанный противотанковыми ежами, не удивляйся, что никто не выказывает особого энтузиазма в понимании твоей тонкой натуры.
Когда мне было восемнадцать-девятнадцать, все стихи были про то, что хэхэй, весь мир открыт для тебя, только протяни руку, каждая дверь распахнется перед тобой, чудо будет ждать на каждом углу, реальность будет таять под пальцами. Сейчас мне двадцать три, и всё, оказывается, чертовски непросто. Ты нифига не избранный — за тобой никогда не прилетит ТАРДИС, не придет письмо из Хогвартса, таинственный незнакомец не возьмет тебя на работу мечты, миру по большей части все равно на львиную долю твоих порывов, а когда все надоест, ты не можешь все бросить и срулить в Брюссель или на Бали, чтобы там есть, молиться и любить, потому что у тебя девять часов работы в день и зарплаты хватает только на аренду квартиры, кружку пива и бутерброд с колбасой. И что иногда менять что-то очень страшно, потому что боишься остаться без денег и крыши над головой, и что нет сил и возможностей быть героем как те, кто в один день бросают скучную рутину и уезжают на два года в кругосветку. Мир не пластилиновый, он неуступчивый и с острыми краями — но тем интереснее изучать его нюансы и самому протаскивать чудеса сквозь железные звенья.
Сейчас мне хочется писать про то, что бояться – это нормально, и давать слабину – не страшно, но давай хотя бы строчку рассказа, хотя бы набросок рисунка, хотя бы рифму, хоть ноту, хоть раз в неделю, не получается – пробуй еще раз, все угодно кроме того, чтобы считать себя ни на что не способным ничтожеством. Что посреди всего этого ветра в лицо тебе нельзя сдаваться, нужно искать выходы, творить, мечтать, уезжать на выходные из города, строить смелые планы, тащить себя и по возможности тащить других. Что большие изменения не происходят в один день, что ты смельчак и умница хотя бы по тому факту, что не боишься копаться в себе и готов день за днем, по кирпичику выносить из себя построенные за жизнь стены.
Нужно учиться замечать чужую боль и ставить себя на место других. Звучит банально, но, по-моему, это вообще единственный способ видеть сквозь темноту.
-
-
06.12.2014 в 21:01-
-
04.11.2017 в 12:56Джек, ты оборачиваешь вещи, о которых пишешь, то ли своим сердцем, то ли своим сочувствием, - и это их очень амортизирует. Не ругайся на читателей. Это не их привычка. Это от тебя тепло и свет. Так уж вышло. )