[@interview]

Сегодня обо всем понемногу мы поговорим с  Hijack — тату-мастером, художницей, любителем слонов и примерным семьянином.

Слоны — это не только ценный мех. Будем откровенны: слоны — это вообще не мех.

Первую татуировку я вынашивала несколько лет. Мне нравилась идея ношения картинок на себе, и я примерялась то к одной, то к другой, думая: а вдруг через несколько лет мне разонравится? А вдруг не получится так, как мне хочется? А что, если выцветет?… В общем, все те же самые сомнения, что мучают любого человека, который не решается сделать татуировку. В итоге первая татуировка появилась у меня, когда я уже год работала татуировщиком.

Когда я сама стала тату-мастером, я почувствовала, насколько эта работа нелегка. В каких-нибудь передачах вроде майамских или лос-анджелесских чернил мы только и видим, как к татуировщику приходят разные интересные люди и рассказывают трогательные истории. Так что кажется, будто вся работа сводится к тому, чтобы поговорить с клиентом по душам. А за кадром остаётся физическая усталость, когда после рабочего дня я, вместо того, чтобы наслаждаться семейной и личной жизнью, смотреть сериалы и радостно хохотать, лежу лицом в подушку и жалуюсь на то, как болит бедная спина.

В детстве я мечтала, как вырасту, куплю пакет дрожжей, приду в школу и брошу его в унитаз. Потом я выросла, и это прошло. Ну что за ребячество, в конце концов! Теперь-то я мечтаю бросить дрожжи в унитаз Сбербанка.

Лучший отдых — это когда я лежу на диване и читаю книжку. А диван где-нибудь в Альпах.

Каждый свой день рождения я пытаюсь устроить себе выходной. И никак не получается. День рождения мой приходится на лето, самый горячий татуировочный сезон. В этом году, например, в день рождения я приняла троих клиентов и ни одного гостя с тортом и цветами. Но я не жалуюсь: жадность во мне сильнее желания праздника и фейерверков.

Я часто употребляю водку с утра. Протираю ею стеклянные поверхности, а вы что подумали?

Встречая незнакомого человека, я первым делом спрашиваю его имя. А потом — кем он работает. Я часто говорю с людьми о работе. Мне нравятся те, кто любит свою работу и хорошо её делает. Успех для меня вообще определяется не тем, сколько человек зарабатывает, и не тем, как престижна его профессия или высока должность, а тем, насколько хорошо он делает своё дело.

Я бы спокойно могла прожить без мизинца на левой ноге, если бы взамен мне пообещали миллион долларов. Да что миллион! Я бы и на двадцать тысяч согласилась. Иногда так и представляю: приходит ко мне некто важный (лицо скрыто тенью) и говорит: «Катюша, не согласишься ли ты обменять мизинец ноги на кучу денег? Вот у меня и чемодан с собой». А что? Вполне реальная ситуация. Такое сплошь и рядом происходит.

Первое, что я делаю, приходя домой — мою руки. Вообще самым первым делом! Даже если у меня мороженое в пакете тает. Даже если апокалипсис вокруг и мир рушится, и конь Блед, копытцем прицокивая, молвит мне человеческим голосом: «Ну долго ты ещё там?». Подождёт. Руки надо мыть тщательно.

Интернет и реал — это как Харли Дэвидсон и ковбой Мальборо. Или как доктор Джекил и мистер Хайд. Боже, что я несу...

Я никогда не будут платить деньгами за секс. Глупо тратить деньги на то, чего можно добиться слезами и угрозами.

В самые тоскливые жизненные моментыя жалею себя и унываю. Когда ещё предоставится такой шанс, как не в тоскливые моменты? Глупо делать это каждый день, но когда-то же надо.

В детстве я была очень замкнутым ребенком, таким, который только и делает, что сидит дома и читает книжки. Но никогда не знаешь, что из тебя в конце концов вырастет. Можно быть ботаном, а вырасти в плейбоя. Можно быть самой популярной девочкой в школе, а вырасти в оплывшую домохозяйку. Можно подавать большие надежды и ни одной не оправдать. Дело не в том, кем ты был, пока решения за тебя принимали другие. Важно то, кем ты стал, принимая свои собственные.

Я испытываю стойкое отвращение к хвастовству и позёрству. Да, хорошо уметь продавать себя. Но зачем делать это на каждом углу?

Дневник для меня — это не трибуна и не убежище. А что-то типа как прийти к старым друзьям потрындеть и пошутить шутки.

Дети последнего советского поколения ничем, ровным счетом, не отличаются от современных. Декорации другие, а суть та же. Кто-то хочет тусить и слушать музло (другое музло, но всё же). Кто-то — учиться и читать книжки (что порой вовсе не исключает тусовок и музла). Все разные. Нельзя сказать «они ленивее, чем мы», или «они способнее, чем мы». Конечно, они уже не знают, как можно жить без мобильного телефона и, скажем, Лукашенко, но ведь и мы не знали, как можно жить без керосина и конки (глухо старчески закряхтела).

Я ничего не боюсь. Кроме разве что болезней. Заболеть — это серьёзно, всё остальное фигня. Потерял работу — найдёшь другую. Остался один — наслаждайся одиночеством. А пауков, глубину, лифты и прочие замкнутые пространства и вовсе оставьте тринадцатилетним.

Я окончила журфак, но никогда не работала по специальности. Чтобы быть хорошим журналистом, нужно искренне интересоваться людьми и событиями вокруг. К счастью, я вовремя поняла, что ничто не интересует меня больше, чем я сама, и не пополнила ряды плохих журналистов.

Лучшее средство удержать мужчину — это ошейник и поводок. И испанский сапог. Берём, значит, левую ногу и тщательно закручиваем. Потом, значит, правую и тоже закручиваем. Ха! Теперь-то куда ты денешься, миленький? А? А? ААААА?!

Не знаю, кем я буду через двадцать лет. За последние семь, например, я сменила три профессии. Может быть, мне разонравится быть татуировщиком и я пойду работать, скажем в аэропорт. Самолёты меня ужасно восхищают. Надеюсь, правда, что этот аэропорт будет Арландой. Швеция меня тоже восхищает.

Моя любимая фраза на все случаи жизни — всё прошло, пройдёт и это. Пример: «Не подскажете, который час?» — «Всё прошло, пройдёт и это»…