Сегодня мы разговариваем с журналистом, редактором и ведущей новостей Понкой о том, каково это — работать на финском телевидении в составе новостной редакции.— Ты в детстве мечтала работать «в телевизоре»?В отличие от многих, «в телевизор» я никогда не стремилась попасть. В детстве родители запрещали нам с сестрой «телек», смотреть можно было только на Новый год, в остальное же время я себя занимала чтением, а в сознательном возрасте как-то потребности в телевизоре не было, компьютер все заменил. У меня и сейчас телевизора нет, коллеги часто по этому поводу надо мной издеваются. Для меня работа на телевидении никогда не была пределом мечтаний, я, скорее, больше интересовалась печатной журналистикой.
— То есть, твоя работа на телевидении была просто стечением обстоятельств, а не целью, к которой ты долго и упорно шла?Да, это целиком и полностью случай, причем пока трудно сказать, счастливый или нет))) Я по образованию филолог и переводчик, занималась фриланс-журналистикой, переводила и писала статьи, и в целом планировала заниматься этим и дальше, зарегистрировать свою фирму и продолжать работать на себя. Но случилось так, что я узнала по своим каналам о том, что некий телеканал ищет ведущих с родным русским языком. Промелькнула шальная мысль – а почему бы и нет? И вот, спустя пять месяцев после соискания, трех кругов собеседований, проверки безопасности и прочих бюрократических процедур – я новостной редактор и диктор на ТВ.
— На что больше всего похожа «кухня» теленовостей? Ох, знаете, ни на что это не похоже, свой отдельный мир. Ежесекундно пищит компьютерная программа, куда приходят телеграммы со всех уголков мира, включено одновременно десяток телевизоров, кто-то сидит в наушниках и расшифровывает интервью, переводчик строчит по клавишам, набирая свеженаписанный тобою текст на финский, ты сама сидишь, обложившись словарями, пишешь, сверяешь, переводишь, перечитываешь, на компьютере открыто пятнадцать программ, телефон звонит постоянно – в общем, по описанию хаос и суета сует, а на деле крайне мобилизующая рабочая среда.
читать дальше— Какие были впечатления, когда ты впервые попала в закулисную?
Смешанные. С одной стороны, было безумно интересно, с другой – знаете, такое легкое не разочарование даже, а детское удивление: надо же, новостийщики – это не полубоги и небожители, а обычные люди, такие, как все мы, и занимаются в целом обычной работой.
— Как выглядит твое рабочее место?
Наша редакция соседствует еще с двумя группами новостийщиков: англоязычными новостями и сурдопереводчиками, так что народу у нас хватает, и гомон стоит постоянный на трех-четырех языках. У нас нет «боксов», в которых мы отсиживаемся, помещение большое и разделено только условно, поэтому по редакции постоянно шатаются какие-нибудь люди, пахнет кофе, стоит шум и в целом неспокойно, но это уже привычная суета, я так ее совсем и не замечаю. Наоборот, мне не по себе, когда я, скажем, в выходные иногда работаю с восьми, и тогда в редакции никого нет – тишина и пустота). Мой стол в редакции, кстати, легко узнать – на нем стоят три резиновые уточки. Я их собираю.
— Финский язык. Трудно было выучить?
Если честно, я уже не помню. Я приехала в Финляндию ребенком, и на тот момент вообще все было трудно: переходный возраст, подростковые метания, отсутствие друзей, ностальгия. И вишенкой на торте – непонятный язык, на котором говорит приблизительно столько же народу, сколько живет в моем родном Питере. Помню, когда узнала, что в финском языке пятнадцать падежей – рыдала, на коленях умоляла отдать меня в школу при посольстве, чтобы была возможность закончить хотя бы среднюю школу на русском. Мама отказалась, и теперь я ей за это очень благодарна. Язык проще выучить в четырнадцать-пятнадцать, нежели после 18 лет. Тогда это казалось сложным, но, тем не менее, за год я заговорила относительно бойко и перешла в обыкновенный класс из подготовительного.
— Приходилось ли брать специальные уроки для выработки идеальной дикции?
У нас был преподаватель речи, который провел нам «курс молодого бойца», но, слава богу, у меня от природы хорошая дикция и достаточно чистая речь. Я в детстве ставила абсолютные рекорды по технике чтения во всех школах, в которых училась, наверное, у этого было какое-то влияние. Для меня не проблема быстрая речь, я читаю в среднем быстрее всех остальных наших дикторов, и, судя по отзывам, зрителям это больше импонирует, чем типично финский размеренный темп.
— Смотришь ли ты новости со своим участием? Нравишься ли ты себе на экране?
Смотрю, но не для того, чтобы потешить тщеславие, а для более качественного отлова тараканов. Новости смотрят не ради человека на экране, а ради самих новостей, и для простоты восприятия ничего не должно отвлекать: ни оговорки диктора, ни жесты, ни движения, ни странные интонации. Поэтому приходится смотреть и замечать: вот тут я головой качаю как-то не так, а тут бумаги тереблю, и звук слышен в микрофон. Ставишь галочки и в следующий раз стараешься исправляться. Я не могу пока с уверенностью сказать, нравлюсь ли я себе на экране. Я пока слишком мало работала, и, естественно, есть много вещей, которые, как мне кажется, нужно исправить. Но я сравниваю старые выпуски с новыми и вижу, что есть прогресс, это радует.
— Опиши свой типичный рабочий день.
Это зависит от смены. У каждого из дикторов где-то два-три эфира в неделю, плюс несколько радийных смен и дни, отведенные для съемки репортажей. Если в этот день я в эфире, то на работу прихожу поздно: где-то к половине одиннадцатого. Распечатываю себе список задач и иду к одиннадцати на планерку, где обсуждаются главные новости и сюжеты дня. После этого где-то с половины двенадцатого до трех я занимаюсь составлением эфир-листа: планирую и кодирую свой новостной выпуск для телесуфлера, перевожу и пишу новости, редактирую их, ввожу в нашу учетную систему, параллельно вывешивая новости в интернет. При необходимости переозвучиваю финноязычные сюжеты для эфира, вношу какие-то коррективы и изменения в новости. В три у меня грим: мне делают прическу и макияж.
После этого я переодеваюсь (у нас есть отдельная раздевалка для ТВ-персон, там мы храним весь реквизит для съемок, одежду, обувь и аксессуары) и иду обсуждать свой новостной лист с ответственным за вечерний эфир. Он одобряет или не одобряет подобранные мной новости, вносит коррективы (чаще не вносит), и после этого у меня есть еще где-то полчаса, чтобы внести в лист все поправки или включить в выпуск какую-то экстренную новость. Обычно эти последние полчаса – самые напряженные за смену: обязательно обнаружится куча косяков, то финальные титры забудешь сделать, то перевод интервью потеряется, а иногда опаздывает графика или видеосюжет, который режет монтажер под твоим руководством. В эти минуты начинаешь проклинать все на свете, причитать, зачем ты вообще полез в эту кашу, проситься на ручки и скрежетать зубами. В половину пятого я бегу в студию и мы устраиваем прогон – режиссер может в последний момент подсказать, если что-то не работает или произошла, скажем, путаница в видеосюжетах. Ну а потом загорается красный огонек – и следующие пять минут я в эфире).
Есть еще радийная смена – она начинается в восемь утра, когда ты пишешь и переводишь новости, после чего у тебя прямой радиоэфир, а после него – обновление интернет-сайта. В дни, когда едешь на съемки, обычно сначала колесишь с оператором по объектам, потом пишешь сценарий и с монтажером режешь и озвучиваешь его уже в сюжет. Эти дни часто затягиваются, поскольку монтажеры – народ богемный и в основном выходят на работу глубоко после обеда.
— Надо ли для телеэфира одеваться полностью или можно сидеть в блузке, пиджае и пижамных штанах и тапках с зайцами? Под столом же не видно.
В теории можно одевать только «верхнюю половину», но на деле всегда одеваешься полностью, наверное, потому что у меня большинство эфирной одежды – это платья и пиджаки. Плюс всегда может произойти что-то неожиданное, микрофон там упадет или еще что, и тебе придется его поднимать – в тапках с зайцами можно уронить реноме)))
— На кого ты в своей профессии ровняешься?
У меня пока не сложилось в голове какого-то четкого ориентира, на кого мне хотелось бы быть похожей. Я пока еще ищу свой стиль, свои приемы, свою манеру в ведении новостей. Все-таки я еще очень юная «говорящая голова», а поскольку раньше у меня и в мыслях не было, что когда-то я буду работать на телевидении, и соответствующих ориентиров не сложилось.
— Журналистика — это сплошной стресс, нехватка времени, неадекваты в источниках... Какие у тебя проверенные способы справляться со стрессом?
У меня есть простое правило: если я могу повлиять на ситуацию, я не волнуюсь, потому что все под контролем, а если не могу - тоже не волнуюсь, потому что я ничего не могу изменить. Мое лекарство от стресса - не стрессовать) А уж если приходится совсем туго, то всегда можно выйти из положения с помощью хорошей музыки, вина и какого-нибудь медитативного занятия, которое требует полной концентрации и заставляет отвлечься от проблем. Для меня это кулинария. Я люблю готовить и к процессу подхожу со всем пылом и изобретательностью, которая у меня имеется.
— Назови три вещи в твоей сумочке, без которых ты не можешь нормально функционировать (кроме кошелька, телефона и ключей).
Электронная читалка, бальзам для губ и одна из представительниц моей обширной коллекции резиновых уточек. Я все время таскаю с собой как минимум одну из них)
— Что тебе нужно, чтобы прийти в себя после трудового дня?
Я в норме не чувствую себя как-то особенно утомленной после работы. Обычно мне хватает пятнадцатиминутной поездки в автобусе под аккомпанемент музыки в плеере и хорошей книжки, чтобы полностью разгрузить голову, и после я уже готова к новым подвигам) Еще люблю копаться в земле: у меня разбит на балконе миниатюрный палисадник с цветами и травами. Я выращиваю мяту, петрушку, зеленый лук, розмарин и базилик, а еще у меня на балконе цветут больше десяти видов разных цветов. Я люблю возиться с растениями, в детстве у нас был большой сад, и я надеюсь, что когда-нибудь у меня будет большой дом и сады-огороды, где я смогу удовлетворить свои садоводческие инстинкты.
— Как ты находишь время еще и Дайрибест модерировать? :-)
Я делаю это либо во время выходных, либо после работы) Я достаточно большое количество времени провожу в сети, для меня не составляет труда быстренько прочитать несколько страниц и призвать граждан к порядку. Я больше расскажу: я модерирую не только ДБ, мы с группой энтузиастов держим группу в соцсетях, в которой обозреваем происходящие в Хельсинки позитивные события, пишем туда новости и эссе, делимся разными интересными новостями. Я выступаю в этой группе в качестве модератора, фотографа, эссеиста, новостийщика и корректора))) Я люблю читать и люблю писать, наверное, это все, что я умею делать)
— Работа часто снится?
Постоянно. Самый распространенный сон – отказывает телесуфлер, и я внезапно понимаю, что веду эфир голая) Кажется, это достаточно распространенный сюжет сновидений у людей, занятых на публичной работе.
— А наяву с тобой какие-нибудь смешные казусы случались?
Ну не знаю, насколько это смешно, но однажды у меня было первой новостью известие, в котором фигурировали президенты Финляндии и России, и я чуть было не выпалила по инерции: «президент Финляндии Владимир Путин». В последний момент спохватилась, не сказала, но, естественно, споткнулась – выглядело наверняка по-дурацки. Однажды у меня во время эфира свалилась туфля на высокой платформе с ноги, и я перестала дотягиваться до педали телесуфлера (той самой, с помощью которого ты «двигаешь» себе телетекст), и я мучительно пыталась одной ногой найти туфлю, второй цеплялась за стул, чтобы не сверзиться, и при этом нужно было еще с листка читать новости и при этом сохранять как можно менее дебильное лицо на экране.
— Приходят ли любовные письма от поклонников?
Ох, пока что мне чаще пишут русскоязычные коллеги, которым требуется помощь, консультация или перевод) Впрочем, поклонники тоже пишут, но они предпочитают завязывать контакты в соцсетях. Обычно я вежливо отвечаю, что о рабочих делах распространяться не имею права, а сфера личного у меня плотно оккупирована молодым человеком.
— Среди коллег попадались какие-нибудь необычные и интересные личности?
Личностей у нас в редакции хватает. Так, например, моя коллега Х., финка, в свое время училась в Москве на факультете журналистики, жила в одной комнате в общежитии с Жанной Агалаковой и еще некоторыми впоследствии известными журналистами, они до сих пор дружат и навещают друг друга, несмотря на то, что живут в разных странах. Х. в добавок ко всему еще и доктор наук, а еще в юности у нее была своя рок-группа, специализацией которой были балалайки Другая коллега пишет на данный момент на факультете финно-угорских языков диссертацию на тему погребальных плачей у вепсов. У нас вообще очень расслабленный и легкий коллектив подобрался, несмотря на разницу в возрасте. Мы с моей коллегой К. самые младшие в редакции, нам нет еще 30, а вот остальным коллегам уже за сорок и более.
— В чем основные плюсы и минусы твоей работы?
Минусы – очевидная нервность, публичность опять-таки, людские пересуды. Я за прошедший месяц слышала много разных версий, с кем, в какой позе и сколько раз мне, по мнению уважаемых зрителей, пришлось переспать, чтобы получить эту должность. Почему-то людям трудно поверить в то, что «в телевизор» может попасть человек с улицы, пройдя обычную процедуру отбора. Обсуждают все, начиная от внешности и заканчивая тем, с кем ты встречаешься и в какой магазин ходишь, с кем дружишь, с кем не дружишь. Все это, с одной стороны, совершенно ожидаемо и предсказуемо, но на самом деле, нервы должны быть крепкие, чтобы досужие сплетни не пробудили желания плюнуть на все и закопаться в песочек. Но это так, мелочи. Плюсов неизмеримо больше. Во-первых, я занимаюсь тем, что мне действительно интересно. Я делаю работу, плоды которой я вижу незамедлительно. Во-вторых, я работаю в отличном коллективе, у нас в редакции подобралась на редкость адекватная, интересная и хорошая компания профессионалов (и это я не о себе). В-третьих, у меня есть пространство для роста и развития. И наконец, это просто здорово, когда на работе ты не смотришь на часы и не считаешь минуты до окончания дня, а наоборот, удивляешься, что рабочий день уже закончился. Это круто.